понедельник, 28 марта 2011 г.

Чубайсята

Не хотел, но выскажусь.
Вот такой парадокс, сам удивляюсь.
Короче, aqua cavat lapidem non vi, sed saepe cadendo.
Что в переводе с языка древних латинян означает «вода долбит камень не силою, но частым попаданием».
К чему это я?
Ах да. К тому, что я уже лет пять, как прилюдно высказываюсь на каждом углу, что существующие ныне тарифы на услуги ЖКХ элементарно экономически не обоснованы.
То есть, взяты с потолка эти цифры.
На днях депутат ГосДумы России сказала по телевизору, что они, оказывается, не обоснованы экономически аж с 1992 года! А я-то переживал – неужели только я про это думаю и об этом рассказываю.
Нет!
Но вот какие сомнения у меня, откровенно говоря, возникают все чаще и чаще.
Именно с начала 1992 года была отменена система, по которой остаточная стоимость предприятий рассчитывалась с учетом их амортизации. Экономисты должны понять, о чем я говорю, для остальных объясню на достаточно тупом примере.
Так называемые «хрущевки», когда начиналось их строительство, были рассчитаны, согласно нормам крупнопанельного домостроения, на 30 лет функционирования. Предполагалось, что по истечении срока они будут просто снесены (каким образом именно, в задачу разработчиков не входило) и заменены более современными к тому времени домами.
Приблизительно такая же ситуация сложилась и с «брежневками», то есть домами повышенной по сравнению с «хрущевками» этажности. Но только срок им был определен несколько иной – 40 лет.
Через два года он будет максимально критичным и для моего дома.
Так вот, про амортизацию.
Срок работы оборудования ежегодно пересматривался, а его стоимость ежегодно переоценивалась. К примеру, ежели станок должен был по нормативам проработать 8 лет, каждый год его номинальная стоимость уменьшалась соответственно на 1/8 от первоначальной.
Это я так рассуждаю в максимально простом варианте для тех, кто Маркса не читал (зря, к слову, поскольку про производительность труда никто из сегодняшних экономистов редко кто вспоминает, ну да об этом – в другой раз). То есть плата на содержание квартир, логично предположить, должна была снижаться каждый год на 1/40 от первоначальной.
Я не про тарифы на воду, электроэнергию и газ – нехай пока жируют. Я про базовое. Про то, за что мы с вами больше всего платим.
Сейчас у меня на руках отчет домоуправляющей компании. Там много веселого. Там много такого, что вызывает некоторое изумление, что ли. Например, некая фирма ООО «Вентстройкомплект-Н» (почему не НН?) провела в моем доме дератизацию и дезинсекцию всего-то за 2 тысячи 726 рублей и 62 копейки.
Но вся беда в том, что ни только я, но и ни один другой житель моего дома не может припомнить таких работ. Может, все дело в силе препаратов, с помощью которых избавление от крыс и насекомых производилось?
Или мы как раз и есть те самые крысы и насекомые?
Услуга: приобретение, ремонт контейнеров. Начислено – 3 184,24 рублей. Списано 3 152,40 рублей. Как стоял контейнер цел и невредим, так и стоит (раньше было два – у каждого из подъездов). Получатель копеек – некое ООО «Правобережье», чистый город (именно так в листочках и написано, не вру).
Поверите мне, что аж 7 733 рубля с копейками начислено за содержание и уход за элементами озеленения? Правда, ни копейки не потрачено. Да и на что?
Еще одна замечательная статья расходов – очистка дымоходов и вентканалов. У меня, к примеру, специалисты горгаза последний раз появлялись еще при советской власти. И кто эти трубочисты? Ага – ООО «Нагорное ВДПО».
Самая потрясающая для меня строка даже не эта.
Ремонт и эксплуатация лифтов, содержание диспетчерских пунктов (мы и за диспетчеров платим, оказывается?).
Тут небольшое отступление. В моем подъезде два с половиной года назад был смонтирован новый лифт. Можно сказать, что премьерный пуск его состоялся благодаря моей покойной ныне матушке – батя сумел как-то договориться (догадываюсь, как) с монтажниками, и они запустили лифт на один рейс, поскольку матушку на руках внести домой по лестнице после крайней больнички было бы весьма проблематично.
Официально лифт был запущен месяца через полтора.
С тех пор это последнее достижение науки регулярно увозит меня на 9-й этаж (живу на 5-м), примерно в 40 процентах случаев промахивается мимо пятого этажа, тормозит перед шестым и возвращается обратно.
Так вот за эту услугу, оказывается, дом заплатил 123 тысячи 812 рублей и 7 копеек при начисленных 106 тысячах 949 рублях. Интересно, каким образом мы перебрали?
Да, и напоследок.
Пункт 1.1.2.
Замена двух электросчетчиков.
Стоимость услуги 9 997,77 рублей (что ж не 9 999,99?). Оказало такую услугу за такие деньги ООО «Щербинино». Мать вашу, а я почему-то был уверен, что в соответствии с провозглашенной президентом России программой энергосбережения цена на счетчик электроэнергии должна не превышать…
В прокуратуру, что ли, пойти?
Поймут ли?
Им еще с полицией разбираться…

суббота, 26 марта 2011 г.

Сыграет ли Малафеев против Армении?

Сегодня сборная России по футболу проведет в Ереване отборочный матч в рамках квалификационного отборочного турнира к Евро-2012 против сборной Армении. В распоряжении главного тренера нашей национальной команды Дика Адвоката три голкипера – Игорь Акинфеев, Вячеслав Малафеев и Сергей Рыжиков. Вратарь казанского «Рубина» за сборную еще ни разу не сыграл, вратарь ЦСКА так и не сумел пока избавиться от нелепых ошибок в стиле «а ля рюсс, авось вынесет».
Ей-Богу на месте голландца я бы доверился Славе.
Он вывезет.
Да и ему это просто сейчас нужнее.

пятница, 25 марта 2011 г.

О снах разума

«Сон разума рождает чудовищ». Так назвал Гойя серию своих офортов, которые потрясли меня в свое время не меньше, чем апокалиптические видения Иеронима Босха в его «Страшном суде» или Брейгеля-старшего в «Триумфе смерти».
Франсиско Гойя (книгу Лиона Фейхтвангера о нем категорически рекомендую перечитать всем думающим – многое, знаете ли, и в настоящем объясняет) был прав в наименовании. Прав для своего времени.
С тех пор разум человеческий заметно окреп, закалился, можно сказать. Стал более коллективным, что ли, а потому и менее уязвимым для таких вот внешних раздражителей.
Судите сами – любая программа новостей с чего начинается? Правильно, со сводки происшествий и катастроф.
Причем, чем жутче происшествие, чем страшнее катастрофа, тем больше шансов у такой новости попасть в заголовки и лиды мировых новостей.
Зайдем с другой стороны. В ю-тьюб и аналогичные сервисы. Какие ролики набирают наибольшее количество просмотров?
То-то и оно.
Вас это сильно волнует? Или вы дежурно проглядываете сводки новостей: ага, там взорвалось, тут рухнуло, здесь покалечили. Ну, все, как обычно. День, как день.
Я не к тому, что все мы скучаем по хотя бы какому-то позитиву, но…
Говорить о каких-то кукловодах, управляющих человеками (да и целыми народами), как марионеткам, уместно ли в такой ситуации? Хоть и есть они, эти кукловоды, но перечисление их имен – а что оно даст?
Человечество само разрушает себя.
Причем та самая свобода информации, коей поют дифирамбы, как вселенскому благу и панацее, уже давно и на глазах у всех превратилась в гоголевскую унтер-офицерскую вдову. Вот только глаза наши почему-то постоянно смотрят в другую сторону.
Кукловоды?
Да только ли они?
Вот прямо сейчас, прямо здесь, прямо перед нами некогда зримый и осязаемый мир превращается в некое подобие тупой компьютерной игры.
Пошевелил джойстиком, и полторы сотни «Томагавков» отправились в Ливию. Еще едва заметное движение рукой, и Япония погружается в хаос после землетрясений и цунами. Промысел Господень? Ой ли.
Как-то так получилось, что меня убивали несколько раз. Ну, пытались убить, вернее сказать. Жив пока.
И оттого-то мне еще более страшно.
Без пафосных рассуждений типа – какое наследие мы оставим своим детям, etc.
Мне-то, в конце концов, чего бояться? Ведь сказано: судить их будут по делам их. Не безгрешен, да. И даже если что-то такое есть за гробом, кроме червей, круговорота веществ в природе и тех, кто наш род продолжает (и почему-то верю, что продолжать будет), вот этого-то как раз не боюсь.
За то, что совершил, и как жил, сам и отвечу.
Страшно за другое.
Что не будет, кроме червей и круговорота веществ в природе, тех, кто будет род человеческий продолжать.
А объективные тенденции к тому просматриваются достаточно жестко.
Пока не могу рассказать обо всем, что знаю.
Пока…
Это не пафос.
И не поза.
Хотя самому просто хотелось бы проснуться и считать все сказанное выше обычным ночным кошмаром.

Пародия на Рязанова

Относительно недавно кто-то прислушивался к моим советам, на какое кино стоит пойти.
Категорически не рекомендую идти на то, что принято почему-то называть сиквелом. Название – «Служебный роман. Наше время».
Рецензию писать не буду. Нет интереса.
Скажу просто.
Вот только сейчас закончил смотреть.
Добротно сконструированная история на каких-то обломках рязановской. С совершенно инородной местами музыкой, раздражающей чрезвычайно. Знаете, этакий гомункулус, слепленный из того, что под рукой оказалось. Да еще и по стандартным голливудским лекалам.
Мне не понравилось. Пошло и глупо. Хуже, чем даже эта, как ее «Черная молния», что ли?
Переоценили мы Бекмамбетова, однако.
Впрочем, я об этом еще после первого «Дозора» говорил.
ЗЫ. Какую я классную картинку нашел! Действительно, не соврали. Основан на реальном шедевре. Да вот только уровню никак не соответствует...

Осколки (версия 1.1)

Намедни случилось то, что случилось. Президент Росси повстречался с представителями современного искусства отечественного разлива, среди которых почему-то ярко отсвечивала лысина Федора Бондарчука. Ну да, со времен Никиты Сергеевича на встречах с художниками кто-то обязательно должен быть лысым. Или гладко выбритым.
Потрясло другое.
Цитирую слова президента Дмитрия Анатольевича почти дословно.
Способность человека воспринимать современное искусство прямо говорит о его способности к модернизации.
Я обязательно найду точную цитату, и повешу ее (в соответствующей рамочке) на ту стенку, где у меня располагаются всякие со вчерашнего дня там неважные почетные грамоты, благодарственные письма и иконы.
Зачем они теперь?
Мне же ясно сказано – ты, мужик, к модернизации не годен.
Ты не понимаешь Пелевина, Сорокина и Минаева (а еще маститую писательницу Ксению Анатольевну Собчак).
Тебе чужд Тимати, которого президент России, помнится, обещал направить со специальной культурной миссией в Североамериканские Соединенные пока еще штаты (ох, как хотелось бы посмотреть на его общение с местными рэперами!).
Ты любишь Бетховена и Моцарта (короче, roll out, Beethoven! – правильно ли я цитирую великого Джона Леннона, Дмитрий Анатольевич?), значит, не наш.
А с какими вы деятелями культуры, г-н Медведев? С теми, с которыми невзначай пересеклись намедни?
Чехова перечитайте.
Может, что и проснется.

четверг, 24 марта 2011 г.

Осколки…

Намедни приключилось такое забавное наблюдение. Как цыгане на охоту ходили.
Но сначала немного о топографии, чтобы понятнее было. Окна моей квартиры выходят на проспект. До него – метров 150. Метрах в 20 от проспекта параллельно ему проложен такой, знаете, бульвар пешеходный, вымощенный брусчаткой. Картинку представили?
Так вот намедни со своего пятого этажа я вижу, как по этому бульвару слева направо перемещается свора цыган (для прокурора – «свора», слово, в данном контексте не имеющее ничего общего с разжиганием межнациональной розни и вражды, это личная оценка в разговоре с моими собеседниками). Во главе – пара женщин (так и хочется пропеть – «па-а-ара гнедых»…) широким шагом (торопятся на работу) во всепогодных цветастых юбках (подмывало – честно говорю – в свое время сравнить их по некоторым характеристикам с нашим отечественным камуфляжем), вокруг них вьются трое детишек (судя по одежке, пацанов) лет пяти-шести. Навстречу этой своре (прокурор, смотри выше) идет пожилая женщина с сумкой на колесиках. Один из мальчишей срывается к ней, неслышный для меня диалог в две-три фразы, сопливец убегает к мамкам, а женщина потерянно стояла, озираясь по сторонам, еще минуты три или четыре.
Когда цыгане выходят на охоту, хорошего ждать не могу по определению. У меня есть свои приемы борьбы с этим, безусловно, злом (не надо напоминать мне «Дракона» Шварца, я в этом спектакле, попытки которого во второй (!) всего лишь раз в Союзе после постановки Николая Акимова в блокадном Ленинграде в 1942 году предпринимались в городе Горьком силами студенческой труппы в 1981-м, должен был играть кота Машеньку), но я был дома, а женщина – в ста метрах от меня, и не мог знать, что сказал ей этой мелкий подлец.
Почему сразу подлец, спросите?
Отвечу.
Например, потому, что за все время моей учебы в школе в 70-х годах (а рядом с нашим микрорайоном сразу два цыганских поселка), в нашей школе никто из цыганских детей не учился. Где они учились?
Далее.С месяц назад на выходе из магазина я на такого же, гм, промолчу, наткнулся. Огромные жалобные черные глаза, классическое «Дядя, дай на хлебушек!». Ну, во-первых, я ему не дядя. Во-вторых, в супермаркете, из которого я только что вышел, в соседней со мной очереди стояли его мамки. И, думаю, вы поверите мне, что мои покупки стоили в разы меньше того, что было небрежно накидано в их тележки.
Как-то раз приснилось мне, что на дворе пресловутый 2020-й, под который заточено так много во всяких президентских и премьерских построениях. Выхожу я на остановку, а ко мне подваливает симпатишная такая цыганка и бает: «My hand поголди, honey».
Они – космополиты. Они выживут при любом режиме. Если их понаехавшие латиносы или негры (пардон! афроамериканцы!!!) не выбьют.

О некоторых правилах журналистики

Есть незыблемые основы, на которых строится настоящая журналистика.
Это не учебник, это правила, выпестованные жизнью. Репортаж должен отвечать на семь простых вопросов, иначе он не состоялся.
Кто?
Где?
Когда?
По какому поводу (то есть, зачем)?
При каких обстоятельствах?
Что совершил (что произошло)?
В чьих интересах (кому это нужно, выгодно и т.д.)?
Любителям порассуждать про оздоровляющий эффект шоковой терапии для России в начале 90-х рискну сообщить, что главной задачей гайдаровских реформ было максимальное снижение покупательной способности населения. Еще бы – на кону такие лакомые куски собственности стояли, и отдать их (пусть даже и за ваучеры) непонятно каким гражданам не до конца понятно какой страны было – ну никак нельзя.
Вот просто спокойно и без эмоций посмотрите на то, что сотворил Гайдар в 92-м (представляю, как дед, красный командир Аркадий Петрович Голиков, не без удовольствия прошелся бы ремнем по некоторым выпуклостям фигуры внучка). Попробуйте оценить то, что происходило, именно с таких позиций. Была поставлена задача в кратчайшие сроки создать класс новой буржуазии из своих. И Гайдар с Чубайсом с решением поставленной задачи справились блестяще. Потеряв страну и миллионы соотечественников.
Именно поэтому Чубайса называют эффективным топ-менеджером.
Слово такое есть сухое и научное – анализ. Понятно, что для его проведения нужна информация. Много информации. Как можно больше информации.
Чуть отвлекусь, чтобы было понятнее то, о чем поговорим дальше.
В спецподразделениях учат противостоять допросам. Нет, не тем тупым и простым, которые начинаются с животных пыток (там другая модель поведения, конкретизировать не буду). Именно допросам, с применением всяких там детекторов лжи и сывороток правды. Так вот, при должной подготовке, если не обмануть всю эту хитрую систему, то, по крайней мере, засомневаться в своих выводах заставить ее вполне можно.
Методология подготовки к этому весьма проста. Человек учится дробить свои мысли и ощущения на некие микроэпизоды. Знаете, такой своеобразный эффект «клипового сознания» (в общественном обиходе термин появился и закрепился намного позже, чем в лексиконе спецслужб). Когда ни одна мысль до конца не додумывается, наоборот, она должна быть, как зеркало, разбита на такие осколки, которые сложить воедино и восстановить целое просто невозможно по определению.
К чему это я все? Да к тому, что пресловутая теория «клипового сознания» активно внедрена теперь в то самое общественное сознание. Вот проведите простой эксперимент: сколько мыслей в течение дня вам удалось довести до логического завершения? Рискну предположить, что ни одной.
Со всех сторон идет агрессивное внешнее воздействие, разбивающее наше сознание хуже зеркала. И это воздействие направленное. Оно тревожит чувства и эмоции. Оно не дает сосредоточиться на, казалось бы, самом главном и важном для каждого. Оно носит явно выраженный отвлекающий и местами направляющий характер. Именно поэтому, когда я в доме один, то могу включить, например, телевизор (воистину зомбо-ящик) разве что для того, чтобы пересмотреть фильм, про который забыл, или который лень скачивать. Но не новости.
Кому это выгодно? О, а вот это замечательный вопрос. Разговоры про некие 300 богатейших семейств, которым нужен миллион рабов, про некий Бильдебергский клуб, про некий масонский заговор – забудьте про эти сказки для бедных.
Никто из вас не пытался анализировать то, что вполне на поверхности (;)) и анализу доступно – например, изменение характеристик речи и лексики третьего президента России за последние, скажем полтора года? Я вам честно скажу, там материала (даже мне, далеко не филологу), как минимум, на полсотни оригинальных и не повторяющих друг друга практически даже в буквах (;)) полновесных докторских диссертаций.
Хотелось бы рассказать больше, да вот только (не рисуюсь) дамокловым мечом висит надо мной допуск по форме один. Вот и любимая обижается – я мол, так мало про тебя знаю с такого-то по такой год. Где ты был? Кем ты был? С кем ты был?
Да самим собою я был. И этого достаточно.
И еще раз извиняясь за некоторые недоговоренности, скажу вот еще что.
Вы уже у меня здесь все действительно умницы (никакой иронии). Думайте, размышляйте, ищите информацию, анализируйте.
И помните, что самые первые (и обычно самые простые) ответы чаще всего оказываются ложными.
ЗЫ. Илона, я сдержал слово?)

среда, 23 марта 2011 г.

К предыдущему посту

Нет, можно, конечно, красиво прилететь на штурмовике в Чечню.
Или высокопарно рассуждать о грядущем торжестве закона в России.
Ау, кремлевские мечтатели! Тандем!
С высот своих до нас снизойдите, мы тут, мы – живые! Пока…
Им – некогда.
У них очередные реформы, тот же закон о полиции, к примеру.
Когда я начинаю хотя бы приблизительно прикидывать, сколько денег за последние 20 лет ушло в России на разработку и осуществление этих самых реформ, какой-то суеверный просто ужас меня охватывает.
Это ж скольких олигархов можно было на эти сумасшедшие суммы в стране воспитать и прикормить?
Что это за страна? Что же это такая за непонятная страна?
Президент которой лично беспокоится о малопонятной Анне Чапман и сдает боевых офицеров?
К теме.
Про «дружбу между народов» заговорил Горбачев. При нем и прорвало эту самую дружбу. Многое могу рассказать, но не сейчас.
Осенью прошлого года Главный Историк Страны непогрешимый Сванидзе (свят, свят) уже грозил авторам учебника по истории России общением с заинтересованными чеченскими лицами на территории Чечни. Которая, как регулярно подчеркивает играющий на досуге в футбол с чемпионами мира из Бразилии Рамзан Кадыров, является неотъемлемой частью Российской Федерации. К слову, только у меня такое ощущение, или и впрямь чеченский президент и Герой России пару лет назад изъяснялся по-русски несколько, как бы сказать, чище?
В детстве родители часто пугают непослушных детей. Кого-то строгим милиционером. Кого-то неизвестным (о оттого еще более страшным) Бабаем. «Вот придет, дескать, Бабай и заберет тебя с собой».
Что, пришел-таки Бабай?
Манежная площадь никого и ничему не научила.
Когда мне говорят, что народ надо воспитывать, я привык отвечать, что воспитывать первоначально надо власть. Компетентную власть. Сверху донизу. Или наоборот.
С такой – не сдюжим.
ЗЫ. Сколько там обещал президент молодым лейтенантам-первогодкам? 50 тыщ в месяц сразу по выпуску из училища? А милиционерам полицейским – от 40 тыщ? Вот он, симптом. Без наемников уже не обойтись…
И без Бабая.
ЗЗЫ. Вот лично мне интересно, как президент-юрист объяснил бы замену отбывания наказания в колонии-поселении на содержание в ШИЗО и этапирование неугодных в Чечню. Или название страны «Россия» пора заменить на «Кущевская»?

Юрист у нас президент, говорите?

Временами я предлагаю вам, други мои, достаточно трудное чтение.
Так и сегодня.
Просто тот текст, который пришел мне сегодня, живо некоторые странички моей скудной биографии вспомнить заставил.
Впрочем, не готов я ЭТО комментировать. Может у кого-то из вас получится?

«Открытое письмо Георгия Чекалина
Всем представителям средств массовой информации, общественных организаций и гражданам России.
Большинству из вас хорошо известны причины и обстоятельства привлечения меня и Михаила Евсеева к уголовной ответственности за наше открытое противостояние коррумпированной машине правоохранительных органов Республики Коми. Борьба с «ветряными мельницами» может показаться кому-то безнадежной кампанией, но у нас с Мишей многое получается. Именно поэтому власти Коми готовы идти на сделку с террористами, чтобы закрыть рот Михаилу Евсееву!!!
После того, как меня и Мишу незаконно осудили, нас отправили отбывать наказание в колонию-поселение, в которой мы имели право на неограниченные свидания, телефонные переговоры и свободное перемещение в пределах поселка.
Вот только никто из Вас не знает, что мы оба сейчас находимся в БУРе (барак усиленного режима) ИК — 31 г. Микунь, а не в своей колонии-поселении.
Нас двоих содержат в диких, нечеловеческих условиях ШИЗО (штрафной изолятор). Причем ни я, ни Миша не нарушали ПВР (правила внутреннего распорядка), нас не наказывали и не привлекали к ответственности. Свет горит круглые сутки, вода из крана (только холодная) идет один час с 6 до 7 утра; прогулка в бетонном дворике 2х3 метра с решеткой над головой 20 минут в день; никакие передачи администрация ИК не пропускает; свидания с адвокатом проходит в присутствии работника колонии.
Одна радость — нары днем не пристегивают к стене. Все это конечно ужасно, но не так страшно по сравнению с тем, куда везут Мишу из этого БУРа!!!
С августа прошлого года Михаила Евсеева «подозревают» в ряде особо тяжких преступлений, якобы совершенных им в период службы по контракту на территории Чеченской Республики, где с марта 2003 года он работал в должности руководителя подразделения по борьбе в преступлениями террористической направленности.
Отработав контракт, в июне 2005 года Михаил уехал из Чечни и никаких вопросов к нему не было вплоть до его видеообращения к Президенту в ноябре 2009 года.
В настоящее время руководство СУ СКР по РК (Лыжин А.С., Овсянников И.В.) открыто запугивают Михаила тем, что этапируют его в Чеченскую Республику если он не поменяет свою принципиальную позицию об известных ему фактах фальсификации доказательств в деле о поджоге ТЦ «Пассаж», по которому двое невиновных молодых парней незаконно приговорены к пожизненному лишению свободы.
Колония, в которой нас сейчас содержат, является транзитно-пересылочным пунктом для осужденных к лишению свободы. На днях сюда приезжали работники СКР по РК, которые сообщили Михаилу, что его в ближайшее время этапируют в Чеченское СИЗО!!! Лыжин и Овсянников не скрывали, что из Чечни Миша может вернуться только в цинковом гробу. По моей спине бежали мурашки, когда я узнал, что со слов этих доблестных блюстителей закона, нужные им показания будут выбивать пытками!!! Со смехом они рассказали, что если колючая проволока в толстой кишке не поможет, то лицезрение собственных кишков из вспоротого живота — безотказный способ «узнать правду»!!!
Я лично читал представление руководства МВД Чеченской Республики о награждении Михаила госнаградами за проявленное мужество при выполнении возложенных на него обязанностей, в том числе и за уничтожение участников незаконных бандформирований. Михаил дважды был ранен, контужен. Он с честью защищал основы конституционного строя нашего государства, которое попросту предало его.
Сколько жизней спас этот парень, сколько он предотвратил террактов, сколько жен и детей были счастливы видеть живыми вернувшихся, благодаря таким как Миша, отцов и мужей? Много, очень много! Всего не передать!!! В «благодарность» за это власть загоняет его в Чеченский плен, в зиндан. И все это в угоду интересам кучки высокопоставленных ублюдков, желающих усидеть в высоких креслах!!!
Михаила «подозревают» в похищении и убийстве нескольких чеченских террористов, имевших прямое отношение к лидерам бандформирований Шамилю Басаеву и Доку Умарову, который взял на себя ответственность за зверское убийство А.К. Кадырова, захват школы в Беслане, взрывы на Лубянке, на станции «Лубянка» и «Парк Горького» и в аэропорту «Домодедово».
Никого не интересует, что в момент прохождения службы, на территории ЧР действовал режим КТО, а оперативная работа велась в соответствии с ФЗ РФ «О борьбе с терроризмом». На Мишу попросту хотят повесить убийства всех боевиков, чьи тела по понятным причинам не были обнаружены в период с 2002 по 2005 года.
Одним из эпизодов, который вменяют Михаилу, является похищение и убийство Бексултанова Т.В., пропавшего без вести в апреле 2004 года. Бексултанов находился в международном розыске за совершение более ста террактов и убийства сотрудников правоохранительных органов. Теперь, с подачи СКР, труп этого террориста вешают на Михаила.
Если следовать логике обвинений, предъявленных Мише, то получается, что террористов убивать нельзя. Пусть лучше они убивают наших близких и держат в страхе всю страну. Мы готовы простить им «Домодедово», взрывы в метро, «Норд-Ост» и наказать «по всей строгости» закона русского парня и офицера милиции, «мочившего в сортире» эту падаль?
Я обращаюсь ко всем вам с криком о помощи!!! Помощи в максимально возможной огласке беспредела Комяцкого и Чеченского СКР, отправляющих на верную смерть Михаила Евсеева. Если вам не безразлична судьба этого парня, защищавшего нас с вами, обратитесь в его поддержку во все возможные госорганы, общественные и международные организации. В противном случае следующим письмом будет моя просьба помянуть его.
С уважением и верой в Вас,

Григорий Чекалин
18.03.2011 г.
БУР ИК-31
к. 12
P.S. Только что зашел в камеру коридорный и сказал, чтобы Миша готовился к этапу, который будет сегодня ночью. В 2-00 19.03.2011 года Михаила увезут поездом в СИЗО г. Грозный или ИВС Ачхой-Мартановского ОВД. Это полный п****ц!!! Я просто молю Вас о помощи!!!»

Справка.
Автор письма - бывший заместитель прокурора города Ухта Республики Коми, занимал эту должность в 2007-2008 годах. До этого с 2004 года работал следователем в том же городе. В 2009 году выступил с открытым видеообращением к президенту, в котором заявил о том, что высокопоставленные сотрудники правоохранительных органов были причастны к подтасовке материалов следствия по делу о поджоге ТЦ «Пассаж» в Ухте в 2005 году. После этого против него были возбуждены дела о даче заведомо ложных показаний и мошенничестве. По первому обвинению был признан виновным в декабре 2010 года.

Определенно, Каддафи - не совсем «их сукин сын»

По прогнозам, стоимость одной унции золота уже сейчас близка к $1500, а в 2012 перевалит и за $1600.
Вы спросите, а зачем это нам? Ведь не к тому же я, что призываю вкладывать деньги в самый древний по людским меркам эквивалент стоимости товара.
А я спрошу вас в ответ – а вы понимаете, зачем некая западная коалиция вовсю долбит с воздуха сейчас Ливию?
Попытаюсь рассказать некоторые вещи, которые, может быть, ускользнули от вашего внимания.
Выборы главы государства приближаются с невероятной скоростью не только в России.
Но и в США (главным козырем Обамы в предпрезидентской гонке было то, что он закончит все войны, которые ведут Соединенные Штаты). А самый близкий срок переизбрания/неперизбрания – у француза Николя Саркози, который уже и до этого изрядно повеселил местный электорат.
Ежели правда, что «международный преступник» Муаммар Каддафи давал-таки деньги на предыдущую предвыборную кампанию горячо любящего певичку Карлу Бруни француза, то…
Франции и будет отведена главенствующая роль в так называемой международной коалиции.
То, что толпы ливийских беженцев, судорожно пересекающих сейчас Средиземное море, пополнят, рано или поздно, ряды исламизированных европейских люмпенов, сейчас никого не волнует. Стратегических целей не ставит никто.
И вот именно это пугает.
Или и впрямь мы уже на своей шкуре начинаем чувствовать, что такое теория управляемого хаоса?
Или вам все равно?
В Бахрейне власти расстреливают митингующие толпы из пулеметов.
Вы слышали об этом хоть слово в новостях?
Правозащитники, ау!!!
Всех интересует Ливия.
Потому что золотой запас ее велик до чрезвычайности.
Тон репортажей российских (!!!) СМИ потрясает.
Думал поставить вам что-то для наглядности, но сам настолько ужаснулся, что не буду. Сами каждый Божий день круглосуточно видите.
Босния и Сербия не вспоминаются?..
Авиатеракт над маленьким городишком Локерби на юге Шотландии. Семьям двухста семидесяти погибших (намеренно пишу прописью) Каддафи выплатил в общей сложности более трех миллиардов долларов. Потому и его не трогали.
Европе нужны новые Локерби?
Именно поэтому дальновидная Меркель заявила сразу – Германия не участвует.
А про золото… Знаете, сколько лет на эти деньги полковник Каддафи сможет содержать очень хорошо обученную наемную армию, даже если всю его кадровую выбьют?
Но у аналитиков в предвыборной гонке другие резоны.
К слову, а откуда в Ливии организованная оппозиция? Да с оружием? Да при диктаторском-то режиме?
Плавали. Знаем.
То-то уже и знаменитая своей суперсвободой пресса на Альбионе раскололась – группы британского спецназа находятся на территории чужой суверенной страны уже более двух месяцев (!).
Хотя мандат ООН был выдан совсем недавно и только на создание над Ливией бесполетного пространства.
Да и тот уже давно нарушен.
Счет жертв среди мирного населения идет на сотни убитых и тысячи раненых.
ЗЫ. А теперь представьте, что таким тоном говорится о нашей с вами стране? Нет, вот так, на минуточку, а?
ЗЗЫ. Не удивлюсь, ежели действующий президент России в день отечественной прессы 13 января высокими госнаградами отметит всех тех журналистов, гм, кто самозабвенно трудился – ранее в Египте, теперь в Ливии. К слову, а где далее? Как там с подбором места работы, г-да журналюги?
ЗЗЗЫ. А знаете, как поэтически названа операция против Ливии? Не Каддафи, Ливии? «Рассвет Одиссея». Интересно, кто из пентагоновских аналитиков так близко воспринял голливудские поделки. Новая реальность. И ни слова про Викиликс, заметьте.

К одному телефонному разговору

Прошу прощения, но я сейчас о личном. Глубоко личном.
Жить нужно ради того, ради чего можно умереть.
Не мои слова – цитата заимствована.
Вот подтверждение. И пусть некая одиумность глаголящего в заблуждение не вводит.
Тут самый первый кусок важен, на мастер-классе. Хотя и все остальное не менее любопытно, по меньшей мере. По крайней мере, тем, кто интересуется вопросами пропаганды, контрпропаганды и воздействия на массовое сознание.
Смотрим. Не захочется до конца – не насилуйте себя.

Раньше я знал, ради чего я могу умереть.
Потом было очень многое, что эту оценку мою внутреннюю сбило.
Теперь я почти нащупал новую точку опоры.
Нет, вся вторая часть монолога не в тему, понятно.
Я про иное.
Любимая, ты слышишь?
Это сказал не я – Ильин.
Но я ведь пытаюсь…
Как получается, другой разговор.

Необходимое, пусть и не совсем в тему поста, но ЗЫ. Знаете, сколько уже отрицательных отзывов на первичном ресурсе?
Смысл-то, млин, никто так и не понял…

От печали до радости

Кажется, именно так пел в свое время Юрий Антонов. В смысле, «реки и горы». Или «леса и моря». Да и ныне, наверное, петь продолжает.
Тем не менее.
Вот такую штуку в исполнении «Квартета И» я все же отыскал. И не поделиться ею не могу.
Объяснюсь.
В оригинальном исполнении «Квартета И», а не в не менее замечательной версии, где с Леонидом Барацем выступает детский ансамбль «Непоседы» (там, в принципе, не менее хорошо)

Довелось посмотреть то же самое видео, где почем-то был «запикан» весь второй куплет.
И на «Серебряном дожде» в архиве как-то тоже (там как раз с «Непоседами») провал в фонограмме.
Интересно, сколько за это заплатил Абрамович?
И чем?

Просто Марине Малафеевой. И, конечно, Славе

Честно говоря, хотелось бы в память Марины – и просто для нее, для ее по-своему волшебной истории знакомства и любви со Славой, - найти нечто особенное.
Перебрал массу вариантов.
К некоторым, вероятно, на девятый день еще и вернусь.
Но…
Уже говорил, что мы с любимой довольно-таки давно работаем над хорошим переводом Love Story Эрика Сигала.
И почему-то подумалось мне, что вот такой видеоряд из фильма, снятого в 1970-м, с потрясающей музыкой Фрэнсиса Лея…
Помолчу.

Несмотря ни на какие обстоятельства.
Что еще можно сказать о девушке тридцати шести лет, когда она умерла?

Девятый день по Марине Малафеевой

Вот только недавно дошло в суматохе других вполне обыденных дел.
26 марта, в субботу, когда сборной России предстоит встретиться в Ереване со сборной Армении в матче отборочного цикла к Евро-2012, будет как раз девятый день после гибели Марины Малафеевой.
Я, честно, не знаю, насколько знаком главный тренер нашей национальной команды голландец Дик Адвокат с православными традициями. Понимаю его желание как-то поддержать внезапно овдовевшего Славу Малафеева вызовом в сборную.
Не понимаю другого. Адвокат провел в Санкт-Петербурге в качестве наставника «Зенита» полтора сезона, выиграл несколько титулов, и уезжал оттуда со слезами на глазах.
У «маленького генерала» уже есть причина объяснить неудачную игру сборной России в Ереване, ежели таковая случится?
Как-то это чересчур по-голландски, что ли…
Впрочем, Дику не привыкать. Заплатил же за его метания между Бельгией и Россией отечественный болельщик откровенным унижением в товарищеском матче в Воронеже и фактически выплаченными бельгийской федерации футбола денежками за согласие на ту игру.
Как же мне хотелось бы на этот раз ошибиться!
ЗЫ. А собственно Марине – даст, Господи, видит нас, раз в Великий пост ушла. То, что для нее написать хотел, несколько позже.

вторник, 22 марта 2011 г.

Время вперед, назад, или куда-то влево

Нам что-то говорят, что мир меняется? Да ни к черту (прости меня, Господи, в Великий пост) он не меняется.
По-прежнему на газетных и торговых ларьках вывешиваются записки – «отошла на 10 минут».
С какого времени отсчет этот пошел, напишите! Дескать, ушла в 10.25, буду в 10.35. Нет.
Ровно такая ж записка висит на сервисе мэйл.ру.
Читаем:
«Ошибка Уважаемый пользователь!
Вы вводите правильный пароль к почтовому ящику.
Открываемый Вами почтовый ящик в данный момент недоступен из-за сбоя в работе оборудования.
Нами ведутся аварийные восстановительные работы.
Пожалуйста, попробуйте повторить попытку входа в почтовый ящик через 3 часа.
Приносим извинения за доставленные неудобства».
Все бы хорошо, да только лично я, например, сию табличку увидел примерно в 17 часов.
Сейчас 21 час с минутами. Заходим в сервис.
«Ошибка Уважаемый пользователь!
Вы вводите правильный пароль к почтовому ящику.
Открываемый Вами почтовый ящик в данный момент недоступен из-за сбоя в работе оборудования.
Нами ведутся аварийные восстановительные работы.
Пожалуйста, попробуйте повторить попытку входа в почтовый ящик через 3 часа.
Приносим извинения за доставленные неудобства».
Да и что такое время?
Ни один из философов, пытавшихся объяснить сию характеристику (и немаловажную, замечу) нашего бытия, вразумительного ответа не дал. Не знаем, значит. Мудрствуем лукаво.
Физики говорят о времени, как о четвертой оси пространственно-временного континуума.
Тоже мудро, непосвященным (не физикам) – не понять. Помнится, одна из наиболее блестящих работ покойного главы Академии наук СССР Александрова была связана именно с процессами, происходящими то ли в шестнадцати-, то ли в восемнадцати-мерном пространстве. В математическом изложении.
Я только за обеими руками за такие научные прорывы.
Но!
Именно в бытовом исчислении, может, стоит подойти к определению времени более детально и продуманно? И точно?
Тем более, что на этой неделе Россия навсегда по мановению руки Д.А. Медведева останется в системе т.н. «летнего времени».
На эту тему – разговор особый и ближе к субботе, когда, собственно, и часы переводить. Тогда и вернемся.
Вопрос у меня сейчас несколько иной – а когда закончатся эти три часа, после которых я смогу войти в свой почтовый ящик?

Доверит ли Адвокат Малафееву место в воротах сборной?

Голкипер санкт-петербургского «Зенита» Вячеслав Малафеев вызван главным тренером сборной России Диком Адвокатом в расположение национальной команды перед отборочным квалификационным матчем против Армении, который состоится 26 марта в Ереване. Также россияне проведут 29 марта также на выезде товарищеский поединок против сборной Катара.
21 марта Слава уверенно отстоял на ноль во встрече 2-го тура отечественного футбольного первенства, в которой «Зенит» одержал домашнюю победу над «Анжи» - 2:0.

понедельник, 21 марта 2011 г.

Сны. И сомнология

Ничтоже сумнящеся, как-то нечаянно задумался о том, как психологи пытаются трактовать (вернее сказать, интерпретировать) сновидения. Да тут еще и «Комсомолка» второй месяц бомбит нас материалами про самую великую изо всех наук – сомнологию. Которая, по моему глубочайшему убеждению, есть не что иное, как лженаука и настоящая ересь.
Объяснюсь.
Потрясающий ученый Наталья Петровна Бехтерева (возглавляющая, к слову, Институт мозга) неоднократно признавалась, что чем дальше исследователи продвигаются в изучении мозга, тем понятнее становится, что в лучшем случае к разгадкам его тайн приблизятся только следующие поколения. Зачем мы спим и почему мы спим – загадка из загадок. Формально мозг человека вполне может обходиться без сна. И зачем природе наши ежедневные выключения сознания (правильнее было бы, наверное, даже сказать «потери сознания») – совершенно непонятно.
А когда сознание уступает место подсознанию, то тут вообще лес темный и непроходимый! Но стремление человека объяснить – пусть даже и в самой вульгарной форме – то, что он понять не в состоянии, не может ни в коей степени претендовать на научный подход.
Мы толком не знаем, что такое наш мозг, каким образом проходят в нем мыслительные процессы, вообще каковы его функции и предназначение, а уже лезем разбираться с подсознанием. Которое в этой ситуации вообще представляется обратной, невидимой нам стороной Луны. Темной стороной.
Поэтому нет такой науки – сомнология. Как нет и такой профессии – психоаналитик.
ЗЫ. А сны все-таки надо сразу по пробуждении стараться записывать. Столько всего интересного потом забывается!

Россия на Посту. С брюссельской капустой. Да не в том смысле…

Ох, продолжает меня удивлять в «Комсомолке» Оксана Касаткина (в глаза бы ее, разумом, похоже, не замутненные, посмотреть!). Я уже дважды комментировал предлагаемые ею рецепты («Диким домохозяйкам посвящается» и «В канун Масленицы»). Но она категорически подставляется снова и снова.
Вот перед началом Великого поста барышня выдала общественности рецепты трех, как написала автор, «вкусных простых блюд». Обращу ваше внимание сразу на слово «простых». Да и еще на намек в предисловии автора к этим рецептам, что это как русское и православное.
Читаем.
Рецепт первый. Кальмары в томатном соусе. Комментировать не буду. Не хочу. Потому что не понимаю «традиционных русских рецептов», в которые включены кальмары, рис и помидоры.
Рецепт второй. Мини-рулеты в лаваше (!). Среди ингредиентов – листовой тонкий лаваш. Без комментариев.
Рецепт третий. Крестьянская (!!) закуска. Итак.
4-5 средних картофелин, 6-8 кочанчиков брюссельской капусты (!!!), 6-8 соцветий капусты брокколи (!!!!)… Интересно, какой это православный крестьянин вот так запросто выращивал в средней полосе России брюссельскую капусту и брокколи? С крестьянами из Бенилюкса не попутала их автор? У моей покойной матушки, к примеру, в довоенных воспоминаниях ничего о томатах-то, сиречь, помидорах не сохранилось, а жили они в деревне достаточно близко от Горького!
Странно мне такое «вхождение в общеевропейскую культуру»…

Малафеев может встать в ворота «Зенита» уже сегодня

Голкипер питерского «Зенита» Слава Малафеев провел вчера первую тренировку в составе команды, начав подготовку к матчу 2-го тура первенства России по футболу против махачкалинского «Анжи», который состоится сегодня в 19.30 на стадионе «Петровский».
Решение Малафеева возобновить тренировки и выступления в составе «Зенита», несмотря на недавнюю трагедию в его семье, связано с тем, что после травмы Юрия Жевнова команда фактически оставалась всего лишь с одним голкипером – необстрелянным Андреем Зайцевым.
Вячеслава даже как-то зауважал (и это после массы футбольных и нефутбольных косяков, что он натворил за последние годы).
Молодец, парень.
Держись, Слава!

воскресенье, 20 марта 2011 г.

пятница, 18 марта 2011 г.

Странное ДТП. Но все равно соболезнования Славе Малофееву

Вот оно как.
Жена Малофеева Марина перед тем, как сесть за руль машины пила, как минимум, шампанское. Отмечала день рождения приятеля – музыканта Игоря Хазраткулова из группы «М-16» (такое очень отечественное название, могу заметить).
Администратор группы Михаил Семенов поведал, что Марина пришла (приехала, может, все-таки?) в продюсерский центр в 15.20. Там проходили собеседования с потенциальными новыми музыкантами в состав, выдача зарплаты и затянувшееся до девяти вечера собрание группы.
День рождения отмечали с девяти вечера. Запомним.
Для Дмитрия Рыбакова, который в «бентли» Марины также оказался участником ДТП и находится сейчас в реанимации, вызвали такси. Но он нагло, по словам Семенова, влез в авто Малофеевой, которая «не смогла его прогнать».
Дальше еще веселее.
«Дима живет где-то около площади Восстания, как они попали в Приморский район, нам пока не очень понятно», - заявил Семенов.
В тот момент, когда машина 36-летней Малофеевой вылетела с дороги, ее скорость, по оценкам экспертов, составляла около 110 километров в час. И водитель и пассажир не были пристегнуты ремнями безопасности. Произошло все в пять утра.
Тот самый случай.
De mortuis aut bene, aut nihil.

И вновь к переводу

А вот еще такое выложу.
Окончательный текст готов процентов на 95...

5

Хотелось бы сказать пару слов и о наших интимных отношениях.
Их не было до странности долго. Я имею в виду, не было ничего более серьезного, чем упомянутые выше поцелуи (каждый из которых я все еще помню в самых мельчайших подробностях). Для моей нетерпеливости, импульсивности и стремительности в поступках такое было совсем не свойственно. Если бы вы сказали любой из дюжины студенток в Тауэр Корт в колледже Уэллесли*, что Оливер Барретт IV ежедневно встречался с юной леди в течение трех недель и не переспал с ней, она, конечно бы, рассмеялась и устроила допрос с пристрастием – а женственна ли вообще данная особа. Но в действительности все было намного проще.
Я просто не знал, что делать.
Не поймите неверно или слишком буквально. Я знал, как действовать. Вот только справиться со своими опасениями, что поведу себя не так, я не мог. Дженни была настолько умна, что я боялся – как бы она не подняла на смех то, что я привык считать обходительно-романтичным (и неотразимым) стилем Оливера Барретта IV. Я боялся быть отвергнутым, именно так. Еще я боялся быть неверно понятым. Я тут пытаюсь косноязычно объяснить, что мои чувства к Дженни были другими, и я даже не знал, что сказать или с кем посоветоваться. («Тебе нужно было посоветоваться со мной», - сказала она позднее). Я просто знал, что у меня были тогда эти чувства. К ней. Ко всей без остатка.
- Хочешь, чтобы тебя отчислили, Оливер?
Днем в воскресенье мы сидели в моей комнате и читали.
- А тебя отчислят, Оливер, если будешь сидеть вот так и смотреть, как я занимаюсь.
- Я не смотрю, как ты занимаешься, Дженни. Я сам занимаюсь.
- Чушь собачья. Ты смотришь на мои ноги.
- Не так уж и часто. Когда дочитываю главу.
- Что-то главы в этой книге подозрительно короткие.
- Слушай, ты, самовлюбленная сучка, ты не настолько потрясно выглядишь.
- Я знаю. Но что я могу поделать, если ты уверен в обратном?
Я отбросил книгу и прошел через комнату к месту, где она сидела.
- Дженни, ради всего святого, как я могу читать Джона Стюарта Милла, когда каждую секунду я умираю от желания заняться любовью с тобой?
Она подняла бровь и нахмурилась.
- Ну, Оливер, ну, пожалуйста.
Я присел на ручку ее кресла. Она вновь уткнулась в книгу.
- Дженни…
Она тихонько закрыла книгу, отложила ее, затем забросила руки мне на шею.
- Оливер, пожалуйста.
Все, что произошло потом, было неожиданно.

Наша первая физическая близость разительно отличалась от перепалки при первой встрече. Это было так неторопливо, так мягко, так осторожно. Я никогда и не подозревал, что такова была настоящая Дженни - ласковая, так легко и с такой любовью прикасающаяся ко мне. А вот что по-настоящему шокировало меня – так это мое поведение. Я был кроток. Я был нежен. Был ли это подлинный Барретт IV?
Как я говорил, я никогда не видел, чтобы Дженни расстегнула хоть одну лишнюю пуговку. Поэтому был удивлен, когда обнаружил, что она носила крохотный золотой крестик. На глухой цепочке. Это я к тому, что когда мы занимались любовью, она не снимала крестик. Во время короткой передышки в этот день любви, в одно из тех мгновений, когда так важна всякая мелочь, я коснулся маленького крестика и полюбопытствовал, что мог бы сказать священник по поводу нашей близости и всего остального. Она ответила, что не ходит к исповеди.
- Разве ты не хорошая католическая девочка?
- Определенно, я девочка, - сказала она. – И я хорошая.
Она глянула на меня, ожидая одобрения, и я улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.
- Но это два ответа из трех.
Тогда я спросил ее, почему крестик намертво припаян к цепочке. Она объяснила, что крестик принадлежал ее матери; Дженни носила его как память, а вовсе не из религиозных соображений. Потом мы вернулись к нашим отношениям.
- Слушай, Оливер, я говорила, что я люблю тебя? – сказала она.
- Нет, Джен.
- Почему ты меня не спрашивал?
- Я трусил, честно.
- Спроси меня сейчас.
- Ты любишь меня, Дженни?
Она посмотрела на меня и бесхитростно ответила:
- А ты как думаешь?
- Да. Я надеюсь. Может быть.
Я поцеловал ее в шею.
- Оливер?
- Да?
- Я не просто люблю тебя…
Господи, что это было?
- Я очень сильно люблю тебя, Оливер.

Примечания
* Тауэр Кот, колледж Уэллесли - Tower Court complex, Wellesley College, группа общежитий женского колледжа свободных искусств, входящего в группу «Семи сестер», в которую включен и Рэдклифф.

По волнам моей памяти...

Классика.
Не могу удержаться.
 

Странное ДТП. Но соболезнования Славе Малофееву

Новость, конечно, дикая сама по себе была.
И мои глубочайшие соболезнования вратарю питерского «Зенита» Славе Малафееву, потерявшему вчера утром жену Марину.
Но вот почему-то вопросы у меня возникают, несмотря на всю трагичность ситуации.
Муж должен играть вечером ответственнейший матч против голландцев в Лиге Европы, который многое решает и для его карьеры.
Каким образом его жена в 5 часов утра (!!!) на автомобиле марки Bentle (!!!) врезается на полной скорости в придорожный столб? Почему накануне того, что ее муж должен был совершить в международной игре, барышня рассекает по ночным питерским улицам? И кто был ее пассажиром, который не так уж и пострадал?
Ей-Богу, как-то вот не по себе. Вроде и посочувствовать надо.
Или же посочувствовать так же, как полузащитнику того же «Зенита» Косте Зырянову, чья первая жена Ольга, барышня наркозависимая, шагнула в 2002-м году под алкогольными парами из окошка, прихватив с собой 4-летную дочку Иру?
Ира умерла в тот же день.
Ольга промучилась в клинике месяц.
Ей тоже сопереживать?
А Славу Малафеева просто жаль. Держись, парень.

А вот порадуем Илону...))

четверг, 17 марта 2011 г.

Почти сорок лет спустя

Да, так оно и есть.
Это было сыграно в Токио в 1972 году.

Подлость. Которую иначе, как подлостью, назвать не могу

Нежно любимая мною краснофлотка Любовь Павловна Кузнецова рискнула отправить свой отклик на статью моего однофамильца Станислава, в которой автор на страницах «Нижегородской правды» буйными красками расписал, насколько были развратны женщины времен, ну сразу после Октября 1917-го. Досталось и Ларисе Рейснер, и Инессе Арманд, и Александре Коллонтай.
В традициях отечественной прессы вообще-то заложено, что письма читателей публикуются без редакторской правки.
Но в случае с письмом барышни, которая в 17 лет защищала Ленинград, редактура грубо ошиблась.
Во-первых, изменив предложенную автором письма рубрику: «К барьеру!»
Во-вторых, изменив заголовок, а он выглядел так: «Стасик, ты не прав.»
В-третьих, изменив текст самого письма.
На всякий случай автор публикации, на которую, собственно, и последовал читательский отклик, взял и соорудил из аж пятнадцати!!! комментариев на сайте газеты к своей статье отлуп ветерану Великой Отечественной Любови Павловне.
Причем ни слова по сути, даже как-то жаль мозги Стаса…
Неужели я и впрямь когда-то работал в этой газете???

Читаем? И славно...

4

- Дженни внизу разговаривает по телефону.
Я узнал об этом от девушки на коммутаторе, хотя не называл ни себя, ни цели своего появления в Бриггс-Холле тогда вечером в понедельник. И быстро прикинул, что это в мою пользу. Очевидно, клиффи, которая заговорила со мной, читала «Кримсон» и знала, кто я такой. Вот это уже лучше. Но примечательнее было другое – Дженни проговорилась, что встречается со мной.
- Спасибо, - сказал я. – Я подожду здесь.
- Неладно получилось в Корнелле. В газете писали, четверо парней бросились на тебя.
- Ага. И я же был удален. На пять минут.
- Вот так вот…
Различие между другом и болельщиком в том, что с последним темы для разговоров заканчиваются стремительно.
- Дженни уже поговорила?
Она проверила панель управления и ответила: - Нет.
С кем это разговор мог быть для Дженни настолько значим, чтобы тратить на него время нашего свидания? С каким-то занудой-музыкантом? Я уже был в курсе, что Мартин Дэвидсон, старшекурсник из Адамс Хаус и дирижер оркестра в Обществе Баха, вообразил, что имеет особое право на внимание Дженни. Не на ее тело; я не думаю, чтобы этот парень мог осилить что-нибудь тяжелее своей деревянной палочки. Как бы то ни было, я должен положить конец узурпации моего времени.
- Где у вас телефон?
- За углом, - показала жестом она.
Нарочито легкой походкой я двинулся туда. Дженни я увидел сразу. Она оставила дверь телефонной кабинки открытой. Я подходил медленно и небрежно, надеясь, что, как только она увидит меня, вернее, то немногое, что уцелело на мне под бинтами, то тут же бросит трубку и в порыве восторга упадет в мои объятия. Обрывки разговора я мог услышать, когда приближался.
- Да. Конечно! Абсолютно. Да, я тоже, Фил. И я люблю тебя, Фил.
Я сбился с шага. С кем она говорила? Это не Дэвидсон – Филом его назвать было никак нельзя. Я уже давно пробил его данные по нашему классному журналу: Мартин Юджин Дэвидсон, Нью-Йорк, Риверсайд Драйв, 70, Высшая школа музыки и искусств. Его фото подтверждало, что он чувствителен, умен и весит на 20 килограммов меньше, чем я. Но почему такая зацикленность на Дэвидсоне? Ясно, что мы оба, и он и я, были отставлены Дженнифер Кавиллери ради кого-то третьего, кому она в этот момент (гадость какая!) посылала в трубку поцелуи!
Я отсутствовал каких-то сорок восемь часов, а какой-то злодей по имени Фил уже пробрался в постель Дженни (факт!).
- Да, Фил, я тоже люблю тебя. Пока.
Когда она вешала трубку, то все-таки заметила меня и без зазрения совести улыбнулась мне и послала воздушный поцелуй. Как могла она быть настолько двуличной?
Она легонько поцеловала меня в уцелевшую щеку.
- Эй, ты ужасно выглядишь.
- Я изранен, Дженни.
- А тот парень выглядит еще хуже?
- Да. Намного. Я всегда заставляю того парня выглядеть хуже.
Я произнес это настолько зловеще, насколько мог, некоторым образом намекая, что навешаю любому негодяю, который попытается заползти в постель к Дженни, пока я – раз с глаз долой, то, очевидно, и из сердца вон. Она вцепилась в мой рукав, и мы направились к выходу.
- Спокойной ночи, Дженни, - произнесла девушка на коммутаторе.
- Спокойной ночи, Сара Джейн, - отозвалась Дженни.
Когда мы были снаружи и собирались влезть в мою машину, я наполнил легкие глотком вечернего кислорода и задал вопрос настолько буднично, насколько мог.
- Скажи, Джен…
- Да?
- А… кто такой Фил?
Она, как ни в чем не бывало, ответила, садясь в машину. – Мой отец.
Я все еще не мог поверить.
- Ты называешь своего отца Филом?
- Его так зовут. А ты как своего называешь?
Однажды Дженни рассказала мне, что росла под присмотром отца, пекаря, что ли, в Крэнстоне, штат Род Айленд. Когда она была совсем маленькой, ее мама погибла в автомобильной катастрофе. Все это она рассказывала, объясняя, почему у нее нет водительских прав. Ее отец, во всем остальном «действительно хороший парень» (ее слова), был невообразимо суеверен, когда речь заходила о том, будет ли его единственная дочь сама водить машину. Это реально напрягало ее в последние годы учебы в школе, когда она брала уроки игры на фортепьяно у парня из Провиденса. Но зато в этих долгих автобусных поездках она успела прочитать всего Пруста.
- А ты как своего называешь? – переспросила она.
В этот момент я был настолько далеко, что не слышал ее вопроса.
- Своего кого?
- Какой термин ты употребляешь, когда говоришь о своем ближайшем предке по мужской линии?
Я ответил тем термином, который всегда хотел употребить.
- Сукинсын.
- Ему в лицо? – спросила она.
- Я никогда не видел его лица.
- Он носит маску?
- В каком-то смысле. Из камня. Из несокрушимого камня.
- Продолжи – и должно быть, чертовски гордится тобой. Ты же знаменитый гарвардский спортсмен.
Я посмотрел на нее. И понял, что она не знает главного.
- Таковым был он, Дженни.
- Знаменитее, чем игрок команды постоянных чемпионов «Лиги плюща»?
Мне понравилось, каким тоном она говорила о моих спортивных заслугах. Увы, но они никак не выдерживали сравнения с заслугами моего отца.
- Он участвовал в одиночных соревнованиях по академической гребле на Олимпиаде 1928 года.
- Господи, - сказала она. – Так он победил?
- Нет, - ответил я, надеясь, что она заметит – шестое место отца в финале позволяет мне чувствовать себя немного комфортнее.
Мы немного помолчали. Может, Дженни наконец поймет, что быть Оливером Барреттом IV означает не просто сосуществование с этим серым каменным строением во дворе Гарварда. Это еще и страх на мышечном уровне. То есть, груз этих спортивных побед давит на тебя. Я имею в виду, на меня.
- Что же он делает такого, чтобы называться Сукинымсыном? – спросила Дженни.
- Достает меня, - ответил я.
- Не поняла?
- Достает меня, - повторил я.
Ее глаза расширились, как блюдца. – Ты имеешь в виду инцест? – спросила она.
- Не добавляй нам своих семейных проблем, Джен. Мне достаточно моих собственных.
- Чем же он тебя достает? - настаивала Дженни.
- «Правильными вещами», - сказал я.
- Что неправильного в «правильных вещах»? - спросила она, развлекаясь очевидным парадоксом.
Я рассказал ей о своей ненависти к запрограммированности на традиции Барреттов - ее она уже могла ощутить, видя мой страх перед числительным в конце моей фамилии. И мне не нравилось, что я должен был демонстрировать энное количество достижений каждый семестр.
- О да, - саркастически произнесла Дженни. – Я заметила, как ты ненавидишь получать высшие баллы и быть чемпионом «Лиги плюща»…
- … настолько, что ненавижу то, что он меньшего и не ждет, – даже просто произнося то, что я всегда ощущал (но никогда раньше не произносил), я чувствовал себя чертовски неловко, но мне нужно было объясниться с Дженни раз и навсегда. – И насколько же он невыносимо невозмутим, когда мне что-то удается. Я имею в виду, что он принимает это абсолютно как должное.
- Но он деловой человек. Разве он не управляет множеством банков, и все такое?
- Господи, Дженни, ты на чьей стороне?
- Это что, война? – спросила она.
- Почти наверняка, - ответил я.
- Это смешно, Оливер.
Казалось, она искренне не понимала меня. И вот тут я почувствовал первый намек на мировоззренческую дистанцию между нами. Я имею в виду, что три с половиной года Гарварда-Рэдклиффа сделали нас довольно-таки высокомерными интеллектуалами, которых традиционно штампуют учебные заведения, но когда понадобилось принять тот факт, что мой отец сделан из камня, она осталась верна некоему атавистическому итальянско-средиземноморскому представлению о «папе-который-любит-деток», и это не могло быть предметом обсуждения.
Я попытался привести другое доказательство. Тот смехотворный «разговор-ни-о-чем» после игры в Корнелле. Это определенно произвело на нее впечатление. Но, черт возьми, совсем не то, на какое я рассчитывал.
- Он проделал весь этот путь до Итаки, чтобы посмотреть вшивый хоккейный матч?
Я попытался объяснить, что для моего отца гораздо важнее форма, чем содержание. Она же упирала на то, что он совершил столь дальнее путешествие ради тривиального (сравнительно) спортивного события.
- Слушай, Дженни, а мы не можем все это забыть?
- Слава Богу, что ты завидуешь достижениям своего отца, - ответила она. – Это значит, ты несовершенен.
- Что ж – ты думаешь, что ты совершенна?
- Черта с два, Преппи. Будь я совершенна, то стала бы встречаться с тобой?
Ну вот, вернулись к тому, с чего начали.

И еще Сигал. Не наскучило?

3

В игре с Корнеллом я огреб по полной.
На самом деле, я был виноват сам. Сгоряча я совершил роковую ошибку, обратившись к их центральному нападающему «долбанный кэнак*». Я откровенно оплошал, забыв, что четверо игроков в их команде были канадцами, и все, как выяснилось, отчаянными патриотами с хорошим телосложением и слухом. Физическую боль усугубляла жгучая обида, что штраф выписали только мне. Это было не рядовое удаление: пять минут за драку. Вы бы слышали, как корнеллские болельщики гнобили меня, когда об этом было объявлено! В эту чертову даль до Итаки, штат Нью-Йорк, добралось не так много гарвардских фанатов, хотя на кону стоял титул чемпиона «Лиги плюща». Пять минут! Я видел, как наш тренер рвал на себе волосы, когда я усаживался на скамейку штрафников. Джеки Фелт метнулся ко мне. И только тогда я осознал, что вся правая половина моего лица превратилась в кровавое месиво. «Господи Иисусе», - повторял он, орудуя кровоостанавливающим карандашом. «Господи Боже, Олли».
Я сидел неподвижно, слепо уставившись перед собой. Мне было стыдно смотреть на лед, где сбывались мои худшие опасения; Корнелл забил. Гиканье, рев и крики болельщиков в красных цветах. Счет сравнялся. У Корнелла появилась прекрасная возможность выиграть матч – а вместе с ним и чемпионский титул. Вот дерьмо – а ведь я отсидел только половину штрафа.
Немногочисленные гарвардцы, сидевшие вокруг коробки, угрюмо притихли. Но в тот момент болельщикам обеих команд было не до меня. К скамейке штрафников были прикованы глаза только одного из присутствовавших. Да, он был здесь. «Если совещание закончится вовремя, я постараюсь приехать в Корнелл». Среди гарвардских фанатов – но не проявляя своих чувств так же явно, как и они, конечно, - восседал Оливер Барретт III.
Через разделявшее нас ледяное пространство Старый Кремень бесстрастно и молча наблюдал, как последняя капля крови на лице его сына скрылась под пластырем. О чем он в этот момент думал, по-вашему? О том, что сын его разочаровывает – или о чем-то подобном?
«Оливер, если тебе так нравится драться, почему ты не пошел в боксеры?»
«В Эксетере нет секции бокса, Отец».
«Ну, наверное, мне не следует ходить на матчи с твоим участием».
«Вы думаете, я дерусь, чтобы привлечь Ваше внимание, Отец?»
«Ну, я же не сказал, что ты таким образом «привлекаешь мое внимание».

Но конечно, кто знает, о чем он думает на самом деле? Оливер Барретт III – это ходячий, иногда произносящий какие-то слова барельеф с горы Рашмор*. Одним словом, Кремень.
Возможно, Старик удовлетворял таким образом свое обычное тщеславие: посмотрите на меня, несмотря на то, что здесь чрезвычайно мало болельщиков из Гарварда, я все же один из них. Я, Оливер Барретт III, исключительно занятой управлением банками и все такое человек, я нашел время приехать в Корнелл на этот вшивый хоккей. Просто чудесно. (Для кого?)
Толпа взревела вновь, просто дико в этот раз. Корнелл забил еще. Они вышли вперед. А мне еще две минуты сидеть на лавке! Дэйви Джонстон, багровый от злости, катился к центру площадки. Он проехал мимо меня, почти не глядя в мою сторону. Действительно ли в его глазах стояли слезы? Хорошо, я понимаю, на кону – титул, но чтобы, Господи – слезы! Впрочем, у Дэйви, нашего капитана, был потрясающий послужной список: семь лет его команда никому не проигрывала, ни в школе, ни в колледже. Он стал легендой для первокурсников. И он был выпускником. И это была наша последняя игра с серьезным соперником.
В которой мы уступили со счетом 3:6.

После игры рентген подтвердил, что кости не сломаны, и доктор медицинских наук Ричард Сельцер наложил на мою щеку двенадцать швов. Джеки Фелт болтался по медпункту, объясняя корнеллскому терапевту, что я неправильно питаюсь, и что все можно было бы предотвратить, принимай я в достаточном количестве соляные таблетки. Сельцер не обращал на Джека внимания и давал мне суровые наставления по поводу почти разрушенного основания моей «глазной впадины» (это у них медицинская терминология такая), и внушал, что пропустить следующую игровую неделю было бы наимудрейшей вещью. Я поблагодарил его. Доктор вышел, вокруг него увивался Фелт, жаждущий продолжить разговор о правильном питании. Я был счастлив остаться один.
Я медленно помылся, стараясь не замочить поврежденную часть лица. Действие новокаина почти закончилось, но я был бы даже некоторым образом счастлив вновь почувствовать боль. Я имею в виду, разве это не я на самом деле так оплошал? Мы продули титул, прервали и нашу беспроигрышную серию (до этого гарвардцы считались непобедимыми), и серию Дэйви Джонстона тоже. В тот момент я чувствовал, что вся вина всецело лежит на мне.
В раздевалке никого не было. Вероятно, все уже были в мотеле. Я предполагал, что никто не хочет говорить со мной или видеть меня. С этим ужасным горьким привкусом во рту – а мне было так противно чувствовать этот привкус – я собрал вещи и вышел. В зимних дебрях северной части штата Нью-Йорк было не так много болельщиков из Гарварда.
- Как щека, Барретт?
- Спасибо, ничего, мистер Дженкс.
- Тебе нужен хороший кусок мяса, - произнес другой такой очень знакомый голос. Он принадлежал Оливеру Барретту III. Как это на него похоже – предлагать настолько старомодное средство, чтобы свести синяк.
- Спасибо, Отец, - сказал я. – Доктор об этом уже позаботился.
Я показал на марлевую повязку, прикрывавшую двенадцать швов Сельцера.
- Я имею в виду, твоему желудку, сын.

За ужином мы продолжили нашу серию «разговоров-ни-о-чем», которая начиналась вопросом «Как ты?» и сводилась к вопросу «Чем-то могу помочь?»
- Как ты, сын?
- Хорошо, сэр.
- Лицо болит?
- Нет, сэр.
Боль становилась адской.
- Я переговорю с Джеком Уэллсом, чтобы он осмотрел тебя в понедельник.
- В этом нет необходимости, Отец.
- Он специалист…
- Корнеллский доктор тоже не ветеринар, - сказал я, надеясь обуздать обычное снобистское восхищение моего отца специалистами, экспертами и прочей «элитой».
- Дрянь дело, - Оливер Барретт III, на первый взгляд, попытался пошутить. – Вид теперь у тебя просто зверский.
- Да, сэр, - сказал я. (Он что, ждал, что я хихикну?)
Интересно, не было ли фальшивое остроумие моего отца некоей разновидностью скрытого выговора за мои действия на льду.
- Или Вы намекаете, что я вел себя сегодня вечером, как животное?
Его реакция отразила некоторое удовольствие тем фактом, что я задал вопрос. Но он ответил просто:
- Ты же первый упомянул ветеринаров.
В этот момент я решил изучить меню.
После того, как стол был сервирован, Старый Кремень пустился в очередное подобающее случаю нравоучение, на этот раз, если я правильно помню, – а я их запоминать не стараюсь – посвященное победам и поражениям. Он отметил, что хотя мы потеряли титул (ты очень наблюдателен, Отец), но, в конце концов, в спорте более чем победа, важна сама игра. Его замечания звучали подозрительно похоже на парафраз Олимпийского принципа*, и я чувствовал, что это была только увертюра к принижению звания чемпиона «Лиги плюща». Я не был расположен скармливать ему в ответ цитаты из Олимпийской хартии, поэтому выдал положенную квоту традиционных «Да, сэр» и заткнулся.
Далее пошла привычная для нас обоих бодяга, которая крутилась вокруг любимой Старым Кремнем (но не мной) темы: мои планы.
- Скажи, Оливер, что слышно из Школы права?
- На самом деле, Отец, я еще ничего не решил насчет Школы права.
- А я просто спросил, решила ли что-нибудь Школа права насчет тебя.
Это что, вновь проявление остроумия? Должен ли я был оценить улыбкой цветистую риторику моего отца?
- Нет, сэр. Ничего не слышно.
- Я мог бы позвонить Прайсу Циммерману…
- Нет! – перебил я рефлекторно. – Пожалуйста, не надо, сэр.
- Не для того, чтобы надавить, - честно признался О. Б. III. – Просто поинтересоваться.
- Отец, я все же хочу дождаться письма, как положено. Пожалуйста.
- Да. Разумеется. Ладно.
- Спасибо, сэр.
- У меня практически нет сомнений, что тебя примут, - добавил он.
Я не знаю почему, но О. Б. III унижает меня даже тогда, когда ободряюще говорит о моих достижениях.
- Я не вполне в этом уверен, - ответил я. – Кроме того, у них нет хоккейной команды.
Не имею ни малейшего понятия, почему я так прибеднялся. Может, потому, что он был настроен совершенно противным образом.
- У тебя есть и другие достоинства, - сказал Оливер Барретт III, но не стал вдаваться в подробности. (Я сомневаюсь, что они вообще его интересовали).
Еда была столь же паршивой, как и разговор. Но если я мог предсказать несвежесть булочек даже до того, как их принесли, то я совсем не мог предсказать, какую следующую тему для обсуждения навяжет мне мой отец.
- И есть еще Корпус Мира, - заметил он совершенно неожиданно.
- Сэр? – переспросил я, не совсем уверенный, было это утверждением или вопросом.
- Я думаю, Корпус Мира – это неплохо, ты согласен? – сказал он.
- Ну, - ответил я, - это определенно лучше, чем Корпус Войны.
Мы были квиты. Я не знал, что он имел в виду, и наоборот. На этом тема исчерпана? Мы будем обсуждать другие текущие дела или правительственные программы? Нет. Я на мгновение забыл, что квинтэссенцией наших разговоров остаются мои планы.
- Я бы нисколько не возражал против твоего вступления в Корпус Мира, Оливер.
- Это взаимно, сэр, - ответил я, стараясь соответствовать его щедрости духа. Я был уверен, что Старый Кремень и до этого никогда не слушал меня, поэтому я не удивился, что он не отреагировал на мой едва заметный сарказм.
- Но твои однокашники, - продолжал он, - каково их отношение?
- Сэр?
- Чувствуют ли они, что Корпус Мира может стать делом их жизни?
Полагаю, что моему отцу было необходимо не меньше, чем рыбе вода, услышать фразу «Да, сэр».
Даже яблочный пирог был черствым.

Примерно в половине двенадцатого я проводил его до машины.
- Чем-то могу помочь, сын?
- Нет, сэр. Доброй ночи, сэр.
И он уехал.
Конечно, между Бостоном и Итакой, штат Нью-Йорк, самолеты летают, но Оливер Барретт III выбрал автомобиль. Не для того, чтобы многочасовая поездка была истолкована как проявление какого-то особого родительского рвения. Мой отец просто любит водить машину. И передвигаться быстро. В эти ночные часы из «Астон Мартина» можно выжать все. У меня нет сомнений, что Оливер Барретт III намеревался побить свой собственный рекорд на трассе Итака-Бостон, установленный годом ранее, после того, как мы разгромили Корнелл и взяли титул. Я знаю это, поскольку видел, как он засек время.
Я вернулся назад в мотель, чтобы позвонить Дженни.
Тогда меня впервые за весь вечер отпустило. Я рассказал ей все про драку (не рассказывая подробно о том, что именно привело к столкновению) и могу подтвердить, что ей это понравилось. Немногие из ее тщедушных друзей-музыкантов когда-либо наносили сами или получали такие удары.
- Так, в конце концов, ты отомстил тому парню, который зацепил тебя? – спросила она.
- Вот уж да. От души. Я размазал его по льду.
- Жаль, что я этого не видела. Может, ты побьешь кого-нибудь и в игре с Йелем, а?
- А то.
Я улыбался. Как она любит радоваться мелочам.

Примечания
* Кэнак (Canuck) – американское прозвище канадцев, особенно французского происхождения.
* Гора Рашмор (Mount Rushmore) – на склоне горы в штате Южная Дакота вырезаны в камне портреты пяти президентов США, национальный памятник.
* Олимпийский принцип – важна не победа, а участие в соревнованиях.

Продолжим о трудностях перевода. Эрик Сигал. История любви. Глава 2

2

Оливер Барретт IV, старшекурсник, выпускник Филлипс Эксетер*
Ипсвич, Массачусетс
Возраст 20 лет, 178 см, 74 кг
Специализация: общественные науки
В списке лучших студентов: 61, 62, 63 годы
Чемпион «Лиги плюща»*: 62, 63 годы
Цель карьеры: юриспруденция

К этому моменту Дженни прочла мою биографию в программке. Я трижды удостоверился, что она получила ее из рук менеджера Вика Клэймана.
«Ради Христа, Барретт, это что, твое первое свидание?»
«Заткнись, Вик, или будешь долго пережевывать свои зубы».

Во время разминки на льду, я не только не помахал ей (ай-я-яй!), но даже ни разу не посмотрел в ее сторону. Хотя полагаю, она была уверена, что я на нее поглядываю. То есть, не потому ли она и сняла очки во время исполнения национального гимна – не в знак же уважения к государственному флагу?
В середине второго периода мы продолжали биться с Дартмутом, но не могли открыть счет. Хотя Дэйви Джонстон и я были близки к тому, чтобы порвать сетку их ворот. Недоноски в зеленой форме, почувствовав это, начали играть грязно. Может быть, они успели бы сломать пару костей до того, как мы разнесем их подчистую. Фанаты уже жаждали крови. В хоккее кровь, литературно говоря, означает поражение или забитый гол. Noblesse oblige*, и я был с этим согласен.
Центрфорвард Дартмута Эл Реддинг пересек нашу синюю линию, и я врезался в него, выцарапал шайбу и рванулся к чужим воротам. Болельщики взревели. Я видел слева Дэйви Джонстона, но решил все же взять игру на себя, их трусоватого вратаря я терроризировал еще с тех пор, когда он играл за Дирфилд. К тому времени, когда я приготовился бросать, на мне висели оба защитника, и мне пришлось объезжать ворота, чтобы сохранить шайбу. Так втроем, молотя друг друга, мы и врезались в борт. В такой свалке я, как правило, всегда бросался на все, что окрашено во вражеские цвета. Шайба была где-то у нас между коньками, но в этот момент мы были слишком увлечены тем, что вышибали друг из друга дух.
Судья дунул в свисток.
- Ты – удален на две минуты!
Я поднял голову. Он указывал на меня. Меня? Разве я наиграл на удаление?
- Эй, судья, что я такого сделал?
Почему то разговаривать со мной ему было не интересно. Он сообщил судейскому столику – «Седьмой номер, две минуты» - и обозначил нарушение жестом.
Я немного попререкался еще, это было частью игры. Публика ждет протеста, неважно, насколько явной и ужасной на деле является обида. Судья от меня отмахнулся. Кипя от возмущения, я покатился к скамейке штрафников. Перелезая через бортик и противно царапая лезвиями коньков деревянный пол, я услышал лай громкоговорителя:
«Удаление. Барретт из Гарварда. Две минуты. Задержка соперника руками».
Трибуны засвистели; несколько гарвардцев прошлись по зоркости и честности судей. Я сел, пытаясь восстановить дыхание, не глядя ни на кого и даже на площадку, где Дартмут получил численный перевес.
- Почему ты расселся здесь, когда все твои друзья в игре?
Это был голос Дженни. Я проигнорировал ее, всецело поддерживая товарищей по команде.
- Давай, Гарвард, держи шайбу!
- Что-то сделал не так?
Я повернулся и ответил ей. Все же это я ее пригласил, в конце концов.
- Немного перестарался.
И я вновь стал смотреть, как мои одноклубники стараются сдержать Эла Реддинга, настойчиво пытающегося забить гол.
- Ты серьезно провинился?
- Дженни, пожалуйста, я пытаюсь сконцентрироваться!
- На чем?
- На том, как я сотру в порошок этого гаденыша Эла Реддинга!
Я пристально смотрел на площадку, чтобы хоть эта моральная поддержка достигла моих одноклубников.
- Так ты грубиян?
Мои глаза были прикованы к нашим воротам, облепленным этими недоносками в зеленом. Я не мог дождаться, когда вновь окажусь на льду. Дженни не отставала.
- Ты и меня способен стереть в порошок?
Я ответил, не поворачиваясь.
- Так и сделаю, если ты не заткнешься.
- Я пошла. Пока.
Когда я обернулся, ее уже не было. Я встал, чтобы оглядеться, и тут мне сообщили, что мое двухминутное заключение кончилось. Я перемахнул через бортик и выскочил на лед.
Трибуны приветствовали мое возвращение. Барретт вновь в игре, пятерка в полном составе. Где бы она ни находилась, Дженни должна была услышать взрыв восторга от моего появления. Хотя – кого волнует, где она.
Где же она?
Эл Реддинг нанес убийственный бросок, который наш вратарь отбил на Джина Кеннэвея, а тот немедленно отпасовал в мою сторону. Догоняя шайбу, я решил, что у меня есть доля секунды, чтобы взглянуть на трибуны и найти Дженни. Я так и сделал. Я увидел ее. Она была там.
Следующий момент я прочувствовал своей задницей.
Два громилы в зеленом врезались в меня, моя задница впечаталась в лед, и я – Господи Христе! – был донельзя смущен. Барретта уронили! Я слышал, как преданные гарвардские фанаты взревели, поддерживая меня, когда я поскользнулся. И как кровожадные дартмутские болельщики скандировали:
«Врежь им! Врежь им еще!»
Что подумает Дженни?
После нашего гола Дартмут вновь завладел шайбой, и вновь наш вратарь отразил бросок. Кеннэвей переправил ее Джонстону, а тот нашел передачей меня (к тому времени я поднялся на ноги). Толпа озверела. Гол назревал. Я подхватил шайбу и на полной скорости ворвался в зону дартмутцев. Пара защитников двинулась мне навстречу.
«Давай, Оливер, давай! Снеси им башку!»
Я услышал пронзительный визг Дженни, перекрывший рев толпы. Он прозвучал изощренно неистово. Я проскочил одного защитника, двинул второго с такой силой, что сбил ему дыхание и затем – вопреки логике – отпасовал на Дэйви Джонстона, который накатывался справа. Дэйви переправил шайбу в пустые ворота. Гарвард открыл счет!
Через мгновение мы обнимались и целовались. Я, и Дэйви Джонстон, и другие парни. Обнимались и целовались, и похлопывали друг друга по спине, и подпрыгивали (на коньках). Толпа вопила. А тот парень из Дартмута, которому от меня досталось, все еще грел лед задницей. Болельщики засыпали площадку программками. Хребет Дартмута был сломан. (Это метафора, защитник поднялся, когда восстановил дыхание). Мы размазали их 7:0.

Если бы я был сентиментальным и любил Гарвард настолько, чтобы повесить памятную фотографию на стене, то это была бы не наша общага Винтроп Хаус или Мемориальная церковь, а Диллон. Спортивный центр Диллон. Если и есть что-то духовно близкое мне в Гарварде, так это он. Нат Пьюси может аннулировать мой диплом за эти слова, но университетская библиотека значит для меня гораздо меньше, чем Диллон. Каждый день моей жизни в колледже я появлялся там, по-дружески хамовато приветствуемый моими приятелями, сбросивший с себя все внешние атрибуты цивилизации и превращающийся в спортивного идола. Высший класс – натянуть защитное снаряжение, добрый старый свитер с семеркой на спине (я мечтал сохранить навсегда за собой этот номер, но не сбылось), взять коньки и выйти на лед арены Уотсон.
Возвращаться в Диллон всегда приятно. Стягивая с себя мокрые от пота причиндалы, шествовать с важным видом голым к столику за полотенцем.
«Как денек, Олли?»
«Неплохо, Ричи. Так себе, Джимми».

Затем в душевой слушать, кто, с кем и сколько раз отличился накануне. «Вот мы зажгли с этими пышечками из Маунт-Ида, слышишь, чувак?..» И пользоваться привилегией в виде личного пространства для медитации. Осчастливленный больным коленом (да, осчастливленный, вы видели мой белый билет?), я нуждался после игры в гидромассаже. Пока я сидел и смотрел, как струи воды ласкают мое колено, я мог пересчитывать свежие синяки и ссадины (о, это своеобразное наслаждение), размышляя о чем-либо или ни о чем конкретном. В тот вечер я думал о забитой шайбе, голевой передаче и о своем вероятном попадании в символическую сборную «Лиги плюща» в третий раз подряд.
- Ванночку принимаешь, Олли?
Это был Джеки Фелт, наш тренер и, по совместительству, наш самопровозглашенный духовный наставник.
- А что, Фелт, я, по-твоему, делаю, мастурбирую?
Джеки фыркнул и натянул на лицо идиотскую ухмылку.
- Знаешь, что не так с твоим коленом, Олли? Знаешь?
Меня диагностировали лучшие ортопеды Восточного побережья, но Фелт, несомненно, знал больше.
- Ты не так питаешься.
Мне было по барабану.
- Ты ешь маловато соли.
Может, он выйдет, если я отбрешусь.
- Ладно, Джек. Я буду есть больше соли.
Господи, какой кайф он словил! Он вышел, выполнив свой долг, с довольным выражением на своей идиотской роже. Короче, я снова остался один. Я позволил приятно ноющему от боли телу соскользнуть в водоворот, закрыть глаза и сидеть там по шею в тепле. Аххххххххх.
Господи! Дженни может ждать во дворе. Надеюсь! Что она еще ждет! Господи! Сколько же я здесь нежился в комфорте, пока она была там на кембриджском морозе? Я установил новый рекорд по скорости одевания. Я даже еще не высох окончательно, когда толкнул дверь центрального входа Диллона.
Холодный воздух обжег меня. Боже, что за колотун. И темнотища. Маленькая кучка болельщиков еще не разошлась. Самые преданные хоккею выпускники прошлых лет, из тех, кто никогда не падает духом. Парни, как старина Джордан Дженкс, который не пропускает ни одной игры, неважно, дома или на выезде. Как это им удается? Взять хотя бы Дженкса – преуспевающий банкир. И зачем им это?
- Досталось тебе сегодня, Оливер?
- Точно, мистер Дженкс. Вы же знаете, как они играют.
Я озирался вокруг в поисках Дженни. Неужели она ушла и пустилась в обратный путь до Рэдклиффа одна?
- Дженни?
В отчаянных поисках я отошел от фанатов на три или четыре шага… Внезапно она выскочила из-за куста, на ее лице из-под шарфа были видны только глаза.
- Эй, Преппи, а здесь адски холодно.
Как же я был рад видеть ее!
- Дженни!
Машинально я легонько поцеловал ее в лоб.
- Разве я разрешила?
- Что?
- Разве я разрешила поцеловать себя?
- Прости. Я отвлекся.
- А я – нет.
Мы оказались настолько далеки ото всех, будто были одни. Вокруг темнота, холод и час поздний. Я поцеловал ее снова. Но уже не в лоб, и уже не так легонько. Это было долго и здорово. Когда поцелуй закончился, она все еще цеплялась за мой рукав.
- Мне это не нравится, - сказала она.
- Что?
- То, что мне это нравится.
Пока мы топали пешком всю дорогу обратно (у меня была машина, но Дженни захотела прогуляться), она держалась за мой рукав. Не за руку, за рукав. Не спрашивайте меня, как это объяснить. Перед дверями женской общаги я не стал целовать ее на прощанье.
- Послушай, Джен, возможно, я не позвоню тебе несколько месяцев.
Она мгновение помолчала. Несколько мгновений.
Наконец, она спросила:
- Почему?
- Давай по-другому, возможно, я позвоню тебе, как только вернусь в свою комнату.
Я повернулся и начал отходить.
- Мерзавец! – услышал я ее шепот.
Я развернулся и бросил по воротам от синей линии.
- Видишь, Дженни, как аукнется, так и откликнется!
Я бы хотел видеть выражение ее лица, но из стратегических соображений запретил себе оборачиваться.

Мой сосед по комнате Рэй Страттон играл в покер с двумя приятелями-футболистами, когда я вошел.
- Привет, животные!
Они отозвались с характерным похрюкиванием.
- Что сотворил вечером, Олли? – спросил Рэй.
- Передача и гол, - ответил я.
- В ворота Кавиллери?
- Не твое дело, - буркнул я.
- А кто это? – спросил один из бегемотов.
- Дженни Кавиллери, - ответил Рэй. – Фригидная музыкантша.
- Знаю я ее, - сказал второй. – Само целомудрие.
Я игнорировал этих сексуально озабоченных ублюдков, разматывая провод и готовясь перетащить телефон в свою спальню.
- Она играет на фоно в Обществе Баха, - заявил Страттон.
- А с Барреттом во что?
- Доиграются, увидишь!
Хрю-хрю, гы-гы-гы, иго-го. Животные заржали.
- Джентльмены, - церемонно произнес я, откланиваясь. – А не пошли бы вы...
Я закрыл дверь под новую какофонию нечеловеческих звуков, снял ботинки, бросился на кровать и набрал номер Дженни.
Мы разговаривали шепотом.
- Привет, Джен…
- Ну?
- Джен… Что бы ты ответила, если бы я сказал…
Я замялся. Она ждала.
- Мне кажется… Я в тебя влюбился.
Пауза. Потом она очень нежно произнесла.
- Я бы ответила… Что ты жуткое трепло.
Она повесила трубку.
Это меня не огорчило. И не удивило.

Примечания
* Филлипс Эксетер – частная привилегированная школа.
* «Лига плюща» - ассоциация из восьми старейших и наиболее привилегированных университетов и частных колледжей (Ivy League), существующих на северо-востоке США в штатах Атлантического побережья; по заведенной еще в Англии традиции стены этих учебных заведений увиты плющом.
* Noblesse oblige (фр.) – положение обязывает.

И вновь о трудностях перевода

Знаете, а вот как-то так незаметно великое дело случилось.
Вместе с любимой (правда, не совсем в те сроки, как рассчитывали, чтобы управиться к ее дню рождения) мы сей труд в черновике - сиречь, в подстрочнике - по первому на нашей памяти полному переводу замечательной (читайте ее на английском - чума!) книги Эрика Сигала Love Story ("История любви") завершили. Огранки много еще предстоит.
Но!
Ежели вот честно, то результатом уже сейчас доволен.
Потому что точнее и, как бы это сказать... да просто у нас сигаловский перевод. В отличие от Л. Алексеевой и Ю. Полякова.
Даже вот хочется еще одну или же пару глав, относительно готовых, выложить.
Неужели не терпится почитать, а?;))

И раз уж про музыку...

И вот такая еще штука.
Которая во время срочной в армии реально помогала выжить.

Нравится

Вот такая штучка...;)

среда, 16 марта 2011 г.

Напрасные слова - виньетка ложной сути....

На «честно-нечестно» ведутся только малолетки. Или не вполне современные политики.
К которым вынужден отнести, как бы сказать, что б в суд не потащили, не моих избранников. Как это там было у Чехова? «Он был честен (за все 50 лет рецензентам – ни на эстолько!), исправен, не тяжел и, что немаловажно в закулисном мире, не разыгрывал из себя генерала, хотя и имел на это возможность и, пожалуй, право».
Продолжу же из Чехова:
«Глядишь на него и чувствуешь, как по спине мурашки бегают».
Живая история. Банк Империал.

Средняя зарплата по области 22 тысячи?! Идите в ж...

Известный футбольный комментатор Василий Уткин известен тем, что любит посылать в жопу своих оппонентов. Рискну вслед за ним отправить туда же заместителя руководителя Территориального органа Федеральной службы государственной статистики по Нижегородской области (Нижегородстат) Елену Груздеву, которая рискнула объявить на пресс-конференции (в оригинале текста на ленте новостей было "прессе-конференции", однако), что «в Нижнем Новгороде средняя номинальная начисленная заработная плата работников организаций, не относящихся к субъектам малого предпринимательства, в 2010 году составила 21,821 тыс. рублей, что на 13,7% больше, чем в 2009 году».
Комментировать?
А зачем комментировать откровенную ложь?
Кажется, еще Ильф и Петров писали про то, чем занимается статистика…
Или же это констатация факта, что чиновничьи зарплаты таки определяют среднюю температуру по больнице?
Тогда виноват, и готов перед Еленой Груздевой извиниться.
Но сколько она получает, спрошу.

вторник, 15 марта 2011 г.

26-го марта приезжает Скрипка

А у меня тут свои заморочки.

Не баран. Но "Новые ворота"...

Наташа Спирина, ах!!!

Честь имею

А вот так и достатошно пошло.

Да продолженне... Впрочем, зачем по-блгарски-то?

А вот это лучшее, что было из "Чертополох-бэнда" (нехай не обижаются).

Фронтвуменша - дочь флейты;)

Wish You Were Here

А вот так.

Учись, Россия!

Восхищен.

Как-то так...

Любимой

Неправда, что ты кажешься холодной.
С тобой тепло, с тобою видим свет.
Мне нравится, когда ты не угодна.
Мне нравится и безвременье лет.

Когда с тобою новый день встречаем,
Мы молодеем оба – не душой.
Мне хорошо – ты знаешь – лишь с тобой.
Мне плохо без тебя – ты знаешь.

Корявые слова, записанные влет.
Не украшенье праздничного действа.
Но адресату верю, что поймет
Идущее (как пафосно!) от сердца.

Поверит, что под именем любви
Любовь сокрыта, имени не зная.
Была б когда возможна жизнь вторая,
Собой ее ты назови.

понедельник, 7 марта 2011 г.

Вот не хотел о выборах, но… 2

Продолжим.
Каково же было мое удивление, когда я купил совершенно другую газету (по тиражу сопоставима с первой) и обнаружил тот же самый текст, с теми же самыми заголовком и подзаголовком, но подписанный уже Сергеем Умновым! Объяснюсь: я далеко не первый год в журналистике, и понимаю, как маркируются рекламные материалы. В том числе и предвыборные.
Раз это предвыборная публикация, значит, внизу страницы должна быть размещена информация о том, за чей счет она оплачена и какому предвыборному штабу принадлежит авторство.
Если такой информации нет, значит, одно из двух довольно пока еще популярных в Нижнем Новгороде изданий занимается откровенным плагиатом, перепечатывая материал Ивана Петрова под именем Сергея Умнова! Агентству по защите авторских прав есть, чем заняться…
К слову, подозреваю я почему-то, что если приобрету и третью за ту неделю самую тиражную газету под третьим названием, то и там найду тот же самый текст, но уже под третьей фамилией.
И вот тут, на минуточку, у меня вопрос к тем, кто искренне называет меня коллегой – к журналистам.
Какого рожна вы мне впариваете за мои деньги откровенную хрень?
Мне расписывают, как потрясающее достижение единороссов то, что Нижегородская область получит в рамках проекта «Качество жизни. Здоровье» 8 миллиардов рублей. Почему в Москве никто не рыдает над цифрой 65 миллиардов рублей, выделенных Москве по тому же проекту? Потому что мэр Собянин только неделю назад избран партийным руководителем, и до пропагандистов довести не успели новые установки? Или просто потому, что в Москве в марте нет выборов?
По проекту «Качество жизни. Здоровье» у меня, как у человека, некоторым образом экономически образованного, возникает очень простой вопрос. Иван Петров и Сергей Умнов утверждают, что за счет этих восьми миллиардов денег планируется «на 650 миллионов рублей увеличить фонд оплаты труда для медперсонала». Я горячо «за». Только если проект разовый, то откуда потом каждый год будут брать эти 650 миллионов рублей? Не интересно подумать?
Хорошо.
Предыдущий успех, гм, «партии власти» - 1,5 миллиарда денег, освоенных на нижегородских дорогах в прошлом году. Но какая мне разница, сколько денег вбухано в эти дороги летом, если зимой они элементарно не расчищаются от снега? Когда ровный как бы летом асфальт превращается зимой в череду непрекращающихся колдобин?
Во дворах после того кошмара, что был под Новый год, когда числа с 25 декабря МЕСЯЦ никто не занимался уборкой снега, лучше не стало. Слегка попуржило 4 дня, но ни дворников, ни снегоуборочной техники. Машины вновь ползут на брюхе по затверженной колее… Публика, по колено в снегу, спотыкаясь, бредет по делам своим…
Вот на этой почти библейской ноте эту часть поста и завершу.
У меня складывается вполне ясное представление о том, что действующая ныне в Нижнем Новгороде власть просто призывает горожан (вспомните Кэрроловскую Алису): «Смени меня!»
Ей-Богу, буду рад, ежели зайдущие проголосовать это ИМХО услышат.

Я это люблю

Олег Скрипка
"Вопли Видоплясова"

Причем задолго до того, как сие полюбили многие.

воскресенье, 6 марта 2011 г.

Вот не хотел о выборах, но...

У нас тут, в Нижегородской области, через неделю выборы. Выбирать будут депутатов областного Законодательного собрания. Хотелось вообще не заметить это, гм, событие, но вынудили. Вынудили беспардонностью и подлогами.
Объяснюсь.
Обычно я покупают раз в неделю только одну газету – из-за напечатанной телепрограммы, вся информация идет с инета. Открываю это издание, и читаю совершенно безумный текст, отрывки из которого придется ниже цитировать и комментировать.
Статья на страницу формата А-3 называется «Власть партии» (подзаголовок «Какой политической силе отдают предпочтение нижегородцы?»). Знаете, мне довелось застать времена так называемых директивных указаний. Это – один из худших образцов.
Заметим, автор подписался – Иваном Петровым. Но к этому вернемся ниже.
Суть публикации – прославление единороссов путем уничижения их соперников на выборах. Но любопытно последить, насколько «креативно», гм, это делается.
Эпизод первый.
Цитирую «Ивана Петрова»:
«В отличие от либералов, коммунисты всегда уверенно идут на любые выборы. Определенная поддержка в обществе им пока еще обеспечена. Но вот что лично меня смущает. Да, вроде бы солидная партия, вторая по численности в стране, ее представители умеют говорить правильные и красивые слова… Слова-то красивые, но вот к реальным делам товарищи коммунисты относятся с реальной прохладцей.
В новейшей российской истории у них было несколько шансов встать у руля власти и реализовать свои идеи.
Первый раз это случилось в 1996 году, когда были подтасованы результаты президентских выборов: голоса, поданные за КПРФ, перебросили в пользу Бориса Ельцина. Лидер КПРФ Геннадий Зюганов мог тогда оспорить результаты этих выборов, подняв на борьбу партию и народ. Но… Геннадий Андреевич предпочел лично поздравить Ельцина с «победой».
Точно так же он непонятно повел себя в 1999 году, когда в результате длительного политического кризиса в стране возникла угроза роспуска Государственной Думы. Казалось бы, вот он, шанс на победу – роспуск тогдашней коммунистической Думы, которая выступала против Ельцина, мог дать «непримиримой» КПРФ небывалую популярность в народе и гарантировал бы полную победу на всех грядущих выборах. Однако Зюганов предпочел помириться с Кремлем. В дальнейшем, уже при Владимире Путине, коммунистам не раз предлагали различные ключевые должности в руководстве России, но КПРФ всегда уклонялась от этих предложений».

Набив всю эту галиматью, налил себе кофе, и проверяю, не наврал ли в какой букве. Нет, вроде бы.
Ну, пошли по пунктам.
Про шансы коммунистов.
Момент первый, который затронул анонимный пропагандист (в том, что он анонимный, я вам потом доказательства дам) – ПОКА еще обеспеченная поддержка в обществе. Это что – демонстрация нетерпения, мол, «когда ж вы, те, кто Советский Союз еще помнит, вымрете уже, или еще недостаточно сделано?»
Первая четкая пропагандистская двойка автору (или коллективу авторов).
Момент второй: 96-й год. Зюгановцы судились с «режимом», именно опротестовывая итоги выборов, года три. О перебросе голосов – я понимаю, что «лично смущает» коллектив авторов: они не помнят истории своей страны даже пятнадцатилетней давности. И задавать им вопросы, например, про роль генерала Лебедя, значит, моментально ставить «неуд».
Момент третий, прямо связанный со вторым. По мнению коллектива авторов текста, в 96-м Зюганов должен был поднять на борьбу партию и народ. А это, на всякий случай, означает то, что авторы сожалеют, что в 96-м году в России не была развязана гражданская война. Прокуратуре хорошо бы поинтересоваться, кто же у нас такой прыткий.
Идем дальше. 99-й год, роспуск Думы и шанс для Зюганова.
А то, что началась вторая Чечня, что не роспуск Думы, а возможный распад России был главной проблемой?
Вот, ей-Богу, вижу здесь школу пропагандистов из числа птенцов Чубайса, что по-прежнему уверенно отвечают, что социальные нормы энергопотребления существуют только в Нижнем Новгороде…
Знаете, дорогие мои – не могу вас даже противниками назвать, не выросли вы до противников, тем более, что и я не за Зюганова. Вас плохо учили в школе. Вы попали после школы в дурное окружение, но вам же платили так хорошо, что о дальнейшем профессиональном развитии задумываться не было смысла!
И вас не бросают.
Только пишете вы свои тексты все дряннее и дряннее. И на месте Чубайса, который называет себя эффективным менеджером, я бы вас да-а-авно поувольнял.
Сегодня мы разобрали только первый эпизод.
Там много есть еще.
Вскоре продолжим.